«Когда мы учились во ВГИКе, у Михаила Ильича Рома, он нас не учил, в определенном смысле, кинопрофессии. Он нас учил быть просто правдивыми людьми, относиться к жизни правдиво. Надо сказать, что он пережил сталинизм и был вполне успешным художником в сталинское время, и очень болезненно переживал оттепель и десталинизацию, написал замечательную книгу, такую исповедальную, и вообще это был замечательный человек. Так вот он просто нас учил быть людьми».

«В юности я замечал какой-то интересный характер, запоминал его и впоследствии искал актера, исполнителя роли с таким характером. И вот ищешь и находишь актрису или актера похожего, а потом оказывается, что не то, и ошибки были довольно драматические, даже приходилось менять артистов в середине съемок, к примеру, на «Дяде Ване». Я думаю, что артист должен уметь убедить. Вот приходит артист, и видишь, ну не то, совершенно не то, а потом он открывает рот или садится как-то, или плечом поведет, и ты думаешь: о, ты смотри, пожалуйста! А потом: ой, только это! Убедить – для артиста означает быть открытым, и не бояться, и не стараться понравиться, а стараться быть максимально убедительным».

«У зрителя сегодня настолько привит вкус к американскому изображению, да, блистательному, качественному, все видно, четко, контражур, что, если снимать картину уже в духе, скажем, оператора Рерберга, то она будет довольно тусклой, потому что в ней нет этого «блеска». Раньше было совсем другое кино и другой зритель!»

«Киностудентам надо учиться выживать в этом, во-первых, очень жестоком мире конкуренции, и в ситуации, когда существует еще и телевидение, которое во многом снижает планку уровня режиссуры и актерского мастерства. Телевидение - завод, конвейер, а продукт с конвейера не может быть штучным. Очень сложно в такой ситуации думать, куда поставить кинокамеру, рассуждать о том, что кинокамера – это особый взгляд, этическая точка зрения и так далее. Студентам сейчас просто надо попытаться понять, что они хотят донести до людей, и как при этом оставаться самим собой. Оставаться самим собой очень сложно, когда нужно снимать и одновременно думать, о том, сколько твоя картина может заработать».

«Вот Сергей Бондарчук, например, человек чрезвычайно талантливый, но у него не было времени учиться, он на фронте был, было вообще тяжелое время, сталинское время, потом он стал артистом, и даже тогда еще он совсем немного знал. Но он бесконечно много учился. Я с ним был знаком. Я помню, когда он был в Италии, сколько он там покупал книг, все читал, бесконечно изучал направления в живописи. Я помню, мы с ним говорили: «А это, дорогой мой, это что? - Это барокко» - таким многозначительным тоном отвечал, не без гордости. И я понимал, что он все это учил, когда уже был заслуженным, депутатом. Он учился бесконечно. Почему? Его таланту необходимы были культурные знания. И он, в конце концов, соединил свой большой талант, не меньше, чем у Шукшина, с какими-то культурными знаниями, которые необходимы для режиссера».